г. Воронеж	Бобров	г. Липецк
г. Бобров		Воспоминания ветеранов

Рубахин Анатолий Ермолаевич
Ночной патруль.

В летних боях над Кубанью и Донбассом фашистская авиация понесла большие потери. Опасаясь встреч с нашими истребителями, вражеские бомбардировщики начали наносить удары по советским наземным войскам ночью. Наши истребители тоже изменили тактику. С наступлением темноты они пересекали линию фронта, выходили на "дорогу" бомбардировщиков и здесь поджидали их. В числе первых освоил ночное патрулирование Анатолий Рубахин. Вслед за ним стали работать "в две смены" и другие летчики.
Бомбардировщики ХЕ-111 появились на своей "дороге" в то самое время, когда туда подошли наши истребители. Это было за линией фронта в районе села Михайловка.
- Атакуем снизу, без прожекторов! - распорядился Рубахин и повел восьмерку на сближение с бомбардировщиками.
Этот же прием был применен и при атаке на вторую группу "хейнкелей". В итоге было сбито пять машин. Фашисты вынуждены были сбросить бомбы на свои войска и спасаться бегством.
Час спустя Анатолий Рубахин снова поднял свою группу в ночное небо и повел ее в район Большого Токмака. Здесь к нашему переднему краю приближалось пятьдесят вражеских бомбардировщиков. "Яки" смело атаковали "хейнкелей". Первый бомбардировщик загорелся от точных очередей ведущего. Второго сбил Манукян. Потом на землю свалилось еще два фашистских самолета.
Несколько дней спустя во время ночного патрулирования Рубахин снова отличился.
Бой происходил недалеко от передовых позиций стрелкового полка майора Замаратского. Пехотинцы видели воздушную схватку, восхищались смелостью и мастерством советских истребителей. Сразу же после боя майор Замаратский послал командиру авиационного полка благодарственное письмо:
"Когда ночью сорок пять ХЕ-111 пытались совершить налет на наш передний край, ваши летчики смело вступили в бой и, несмотря на неравенство сил, заставили немцев сбросить бомбы на их же войска. В результате дерзкой атаки летчики на наших глазах сбили четыре "хе" и обеспечили нам выполнение боевой задачи. Солдатское им спасибо!"
И Рубахин, летчики его эскадрильи били фашистов так, что вскоре отучили их разбойничать по ночам.
Но не сладко им было и в дневном небе. В схватках с хваленными ассами из знаменитой фашистской эскадры "Удэт" Рубахин неизменно выходил победителем.

Черниевский Владимир Карпович

Военный летчик, участник Великой Отечественной войны. Удостоен за успешные боевые действия против немецко-фашистских войск 25 наград. В 1942 году воевал на Воронежском фронте в должности начальника воздушной разведки 861-го бомбардировочного полка.
После окончания войны написал книгу о военных действиях на Воронежском фронте под названием "Кирсановцы". Автор повествования был хорошо знаком с главным героем фронтовой были - Петром Семеновичем Кирсановым.
"Мое желание рассказать бобровцам о Кирсанове и его боевых товарищах продиктовано твердым убеждением, что они должны знать о тех, кто в грозные годы войны, поминутно рискуя жизнью, защитил их от вражеского нашествия, уберег от смертоносного груза, который везли в бомбовых люках фашистские стервятники, чтобы сбросить его на их город и села", - пишет В.К. Черниевский в своем предисловии к фронтовой были.

"Кирсановцы"

- Что тебе известно о новичке? - спросил старшего батальонного комиссара Константина Сергеевича Сорокина командир 153-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза майор Сергей Иванович Миронов.
Тот улыбнулся краем рта, повертел перед глазами карандаш и сказал:
- Да какой он новичок? Сущий дьявол. В небе действует так, словно родился в самолете. У него хватка настоящего асса. Все воздушные ситуации, как говорится, читает с листа.
- Интересно, - протянул комполка, - очень интересно. Но почему я слышу о нем впервые?
- А ты с ним говорил?
- Нет.
- А документы его смотрел?
- Так я ж тебе это поручил. У меня тогда времени не было бумажки рассматривать.
- Почему именно сегодня о нем вспомнил? - после некоторой паузы спросил Сорокин.
- Уже в четвертой текущей сводке его все до неприличия хвалят.
- Значит, заслужил. А ты знаешь, какой номер он выкинул в последний раз? Наша восьмерка обстреляла вражеский эшелон. Поезд остановился у переезда. Немецкие пехотинцы из вагонов повыпрыгивали и нырнули под колеса состава. Наши ребята изрешетили эшелон вдоль и поперек и, решив, что дело "в шляпе", повернули на базу. Только один, как ты его называешь, новичок Кирсанов продолжал штурмовать вагоны. Он вернулся на аэродром последним. Когда с него ведущий группы штурман полка Олег Маркович Родионов начал снимать "стружку", он спокойно сказал:
- Не горячись. Я остался там не зря. Наша стрельба не причинила фашистской пехоте никакого вреда.
- Как так? - удивился Родионов.
- А так, - продолжал Кирсанов, - что немцы полы вагонов покрывают полуметровым слоем песка. Мы, значит, стреляем сверху, а они - шасть под колеса и курят себе спокойно, зная, что вся наша стрельба впустую. Когда вы ушли, я снизился над насыпью и "ударил" из своих пулеметов и пушки под вагоны. Видели бы, что творилось. Фашисты полезли из-под колес, как мыши.
- Откуда знаешь про песок? - озадаченно спросил Олег Маркович.
- Знаю, - твердо ответил Кирсанов, - еще по финской знаю…
- Он что же, и в Финляндии успел повоевать? - все больше удивляясь, поинтересовался Миронов.
- Точно так, - сказал старший батальонный комиссар. Отличился при штурмовке железнодорожной станции Тали. Горел, получил на своей "Чайке" 19 , но на базу вернулся. Капитан Кирсанов успешно начал и эту войну. В первый же день сбил "мессершмиттта". Это же наш бывший комэск.
Миронов посмотрел на листок бумаги, где был доклад старшего батальонного комиссара, написал слово "капитан" и поставил вопросительный знак.
- Константин Сергеевич, ты назвал Кирсанова капитаном. Но ведь он рядовой. Так мне доложил о нем начальник строевого взвода.
- Да, сейчас, к сожалению, рядовой.
- Что? Ну, знаешь, ли! Не много ли сюрпризов для одного дня? Слушай, Костя, - по-дружески продолжал Миронов, - расскажи все до конца и ничего не утаивай.
- А что рассказывать. Под Ленинградом Кирсанов летал уже в должности командира эскадрильи нашего полка. Его шестерка сопровождала бомбардировщиков, наносящих удар по железнодорожной станции Сиверская. Боевое задание было выполнено успешно. Группа капитана возвращалась домой, как вдруг землю накрыло густым туманом. Связь с командным пунктом установить не удалось. Между самолетами связи тоже не было. В результате на свой страх и риск совершили вынужденные посадки в районе Рыбинска, потом уже пешком добрались до своего аэродрома. Ну, как водится, состоялся суд, Кирсанова разжаловали в рядовые. Тебя в то время еще не было в полку. И вот, сначала Кирсанова направили на Брянский фронт, а потом, значит, на Воронежский, под твое крыло.
- Вот оно что! - вздохнул Миронов. Ай да новичок мужичок!
Час через два бывший капитан Кирсанов сидел за столом, напротив командира полка.
- Петр Семенович, как же это я проглядел в суматохе аэродромных дел. Считал тебя новичком, а ты…
- А я оказался штрафником, - выпалил Кирсанов, вспомнив, что у порога КП встретил старшего батальонного комиссара, который, как он догадывался, все рассказал майору.
- Штрафники разные бывают, - задумчиво проговорил Миронов. - Сейчас война, и нам некогда обижаться и напускать на чело оскорбленный вид. Отменить решение суда я, конечно, не имею права. Зато у меня есть другое полномочие.
- Какое же?
- Назначить тебя командиром эскадрильи. Авиации нужны смелые, опытные летчики, умеющие побеждать. И пусть меня потом хоть четвертуют, но я решил доверить тебе эскадрилью. А обидами и славой сочтемся потом, после войны.
Кирсанов вышел от командира полка окрыленный. Нет, он не рвался в командиры, но он твердо знал, что в этой должности принесет больше пользы, и потому охотно принял назначение.
Первые же боевые действия эскадрильи под началом Кирсанова полностью подтвердили правильность решения командира полка.
Вот что писал об этом в 1968 году бывший комиссар 244-й авиадивизии генерал А.Г. Рытов в книге "Рыцари пятого океана": " Майор Миронов сразу же восстановил прибывшего летчика в прежней должности, и не ошибся. Кирсановская эскадрилья была одной из лучших в полку."
Однажды группа истребителей во главе с Кирсановым встретилась над переправой через Дон с семнадцатью немецкими самолетами. В их числе было восемь "мессершмиттов". Комэск первым навязал противнику бой. И закружилась над русской рекой карусель. Итог ей подвели пехотинцы. Они сообщили в полк: "Сбиты три "юнкерса" и два "мессершмитта". Один "юнкерс" сбил Кирсанов, и тот горящим врезался в землю в двух километрах восточнее села Карандеевка. Второй поджег Смирнов: машина врага упала в трех километрах восточнее села Щучье. Третьего фашиста зажег Кисляков. Бензиновые баки этого стервятника взорвались, и самолет, падая, разлетелся на куски в пяти километрах севернее села Петропаловка. Еще двух "мессершмиттов" подожгли пилоты Хохлов и Камерилов. Их падение видели экипажи других самолетов в нескольких километрах восточнее населенных пунктов Азовка и Ясенки.
После очередного боя комэск сильно устал и тут же заснул крепким сном. Однако на рассвете проснулся раньше всех; привык встречать новый день в самом его начале. Он осторожно прошелся вдоль кроватей, глядя на спящих летчиков, и невольно улыбнулся. Безмятежные юношеские лица. Посторонний, увидев их сейчас, ни за что не поверит, что вчера эти парни наводили на врагов страх. Вот, к примеру, его заместитель Александр Федорович Авдеев. Спит и причмокивает губами, словно пьет парное молоко. Или командиры звеньев Алексей Семенович Смирнов и Анатолий Васильевич Кисляков. Храпят, как на сеновале, в два голоса, повернув друг к другу носы. Такая же юношеская непосредственность написана на лицах пилотов Виктора Никифоровича Хохлова, Юрия Николаевича Камерилова, Валентина Харитоновича Саввина. И лишь Александр Филиппович Костюк выделяется из всех. Этот спал на спине, скрестив сильные руки на богатырской груди.
- Здоров он, однако, - с восхищением проговорил проснувшийся комиссар эскадрильи Георгий Осипович Петров, заметив, что Кирсанов смотрит на спящего Костюка.
В эту минуту в землянку быстрыми шагами вошел комиссар полка Сорокин.
Секунду постоял в нерешительности, затем встретился глазами с Кирсановым и Петровым и, облизнув пересохшие губы, проговорил шепотом:
- Дело табак.
- Что случилось? - спросил Кирсанов, чувствуя недоброе.
- Оперативная сводка пришла. Одним словом, Петр Семенович, пошли…
Уже на улице Сорокин добавил:
- Немцы идут на Воронеж.
- Как на Воронеж? Ведь впереди целый фронт, не поверил Кирсанов, - как они здесь оказались?
- Оказались! - зло сплюнул Сорокин.
Они вошли в командный пункт полка.
- Начальник штаба подполковник Александр Павлович Садовников сейчас в дивизии, информировал комэска Сорокин. - Командир полка вот-вот будет, уже вылетел на ПО-2. Вот последняя оперативная сводка, прочти пока.
Брови Кирсанова густо сошлись на переносице, когда он сел читать карандашные строки, наспех написанные телеграфистом. Они не оставляли места сомнениям: к исходу 3 июля передовые танковые части противника достигли реки Дон западнее Воронежа. Начались непосредственные бои за Воронеж.
- А вот и предварительный текст приказа о нашем перебазировании на новый аэродром, - сказал Сорокин. - Так сказать, в целях нашей безопасности. Выходит, Петр Семенович, пора собирать вещички.
Комэск ничего не ответил, быстро прошел в оперативное отделение полка.
- Дежурный, свяжите меня с подполковником Садовниковым, - потребовал он.
Через полминуты Кирсанов говорил по телефону с начальником штаба полка.
- Познакомился с приказом перебазироваться на новый аэродром…
- Хотите остаться?
- Да.
- Мы тоже за такой вариант. Скоро к вам прибудет комполка. Думаю, нас поддержит и командир дивизии. Но это потом. А пока будьте в постоянной боевой готовности и к выводу полка из-под возможного удара с воздуха на аэродром близ Липецка.
Забегая вперед, скажу, что 153-1 истребительный полк все же остался на своем прежнем месте. Тогда же, после телефонного разговора Кирсанова с Садовниковым прошло всего минут двадцать, как его эскадрильи объявили тревогу, и шестерка "авиакобр" вылетела на патрулирование вдоль линии фронта Старый Оскол - Землянск. Вскоре в районе Вязноватка - Курбатово ведущим группы капитаном Кирсановым и летчиком лейтенантом Николаем Михайловичем Праводеловым был атакован и сбит самолет противника "Фокке-Вульф-189", который загорелся и упал на восточной окраине деревни Вязноватка. В этот момент из-под облаков внезапно появились четыре "Ме-109 "Ф". Заместитель комэска Герой Советского Союза Александр Федорович Авдеев с ведомым летчиком лейтенантом Адамом Даниловичем Амколадзе вступили в бой с двумя из них. Заходя на вторую атаку, Авдеев передал по радио:
- Амколадзе, прикрой, иду в атаку!
Имея преимущество в высоте, Авдеев слева, сбоку, сверху в хвост атаковал воздушного пирата и после третьей короткой очереди поджег его.
Теперь в атаку пошел Амколадзе под прикрытием Авдеева. Сбитая им вражеская машина загорелась и врезалась в землю.
Командир звена старший лейтенант Михаил Петрович Иванов под прикрытием летчика старшего лейтенанта Бориса Александровича Мухина в это время вел воздушный бой тоже с двумя "Ме-109 "Ф". Иванов и один из немецких летчиков пошли друг на друга в лобовую атаку, но в последний момент нервы у фашистского пилота не выдержали, и он взмыл вверх, в сторону. Этим воспользовался Иванов: двумя короткими очередями из пушки и пулеметов поджег "Ме-109 "Ф", и тот упал на западной окраине Вязноватки. Четвертый "Ме-109 "Ф" подбил подоспевший капитан Кирсанов, но благодаря низкой облачности тому с дымящимся мотором удалось скрыться.
В тот же день над переправой через реку Битюг в районе Коршево - Бобров - Азовка кирсановцы схлестнулись с восемнадцатью "мессершмиттами". Несмотря на численное превосходство врага, эскадрилья Кирсанова не дрогнула. Комэск сразу же дал понять противнику, с кем тот имеет дело.
- Все - в лобовую атаку! - приказал Петр Семенович.
И двенадцать "аэрокобр" в боевом порядке "фронт" ринулись на врага.
Первая схватка не принесла успеха ни одной из сторон. И все же гитлеровские пилоты поняли: русские не уступят.
- Ребята! - обратился Кирсанов к воздушным бойцам. - Попробуем их ножницами.
Это означало, что нужно неожиданно развернуться по фронту и расколоть группу "мессершмиттов" на две части.
Тут же по радио послышался голос командира 185-го Краснознаменного истребительного авиаполка подполковника Никифора Сергеевича Васина.
- Кирсанов! Режь их! Мы поддержим!
Истребитель Кирсанова, подобно стремительной ракете, прошел по самому центру фашистской эскадры, ведя ураганный огонь по вражеским самолетам. За ним устремились другие наши летчики. Воздушный коридор, по которому пронеслись советские самолеты, расчленил "мессеров" на две колонны. Связь в звеньях противника была разрушена.
В это время на развороте над Бобровом перед глазами Кирсанова показался "мессершмитт". Он тут же открыл по нему прицельный огонь и расстрелял стервятника.
Командир звена старший лейтенант Смирнов, умело маневрируя, зашел в хвост другому воздушному пирату и поджег его над населенным пунктом Коршево. Но и сам Смирнов оказался в критическом положении: остальные наши истребители прошли вперед, а самолет Смирнова метался, окруженный четырьмя "мессершмиттами".
Кирсанов вовремя заметил это и повел свою "кобру" на выручку товарищу. Он перевел машину на снижение, нависая над четверкой "мессеров". Фашистские летчики сразу же прекратили охоту за машиной Смирнова, понимая, что сами стали мишенями для второго советского истребителя. Три "мессершмитта", выпуская из ловушки самолет Смирнова, стремительно набрали высоту и стали уходить в западном направлении. Четвертый сориентировался слишком поздно.
В самый последний момент, при подходе истребителя Кирсанова, он всей мощью мотора резко рванулся вниз, потом, получив несколько пробоин, круто взмыл вверх и завис на самом потолке виража. Этим и воспользовался Кирсанов. Вновь открыв огонь из пушки и пулеметов, он поджег "мессера". Неприятельская машина вначале клюнула носом, затем у нее отвалилось правое крыло, следом мотор, и "мессершмитт", разваливаясь на куски, упал на землю.
А Смирнов в это время вел неравный бой с четырьмя вновь окружившими его "мессерами". Вражеские пилоты взяли его машину "в клещи" и вели по нему огонь с двух сторон. Но Смирнов не только оборонялся, но и вел активный наступательный бой. В то время, как один из "мессеров" выходил из атаки, Смирнов в упор расстрелял его. Это произошло над селом Шишовка. Но в тоже время другой "мессер" зашел в хвост "аэрокобре" Смирнова и поджег ее. Командир звена перевалился через проем кабины и выбросился из горящего самолета с парашютом в районе села Чесменка. К счастью, под ним была своя, не занятая врагом территория.
По прибытии на аэродром базирования комэск доложил о результатах боя. И добавил:
- Командир звена старший лейтенант сейчас на пути в полк. Только, к сожалению, наземным транспортом.
- Почему ты так уверен, что Смирнов не погиб? - спросил комиссар полка Сорокин.
- Я всегда говорю только то, в чем твердо уверен, - ответил командир эскадрильи.
И верно, старший лейтенант Смирнов вернулся в полк. Приземлился он вблизи нашей танковой бригады. Ее командир распорядился немедленно послать к летчику бронированную машину. На этом же танке гвардейцы доставили его в родной полк. За мужество и отвагу, проявленные в боях, и за два неприятельских самолета, сбитых в одном бою, через полтора месяца Смирнову вручили орден Ленина.
Вскоре в положении Смирнова оказался и сам командир эскадрильи. Его шестерка встретилась с 28-ю "мессершмиттами". Бой был неравный. И все же Кирсанов сумел поджечь один вражеский самолет. Сам он на горящем самолете приземлился в поле на территории, занятой врагом.
- Эх, не уберегли парня! - с горечью сказал комполка Миронов, когда уже прошло три дня после того тяжелого боя, а о Кирсанове не было ни слуха, ни духа.
Я до сих пор помню, как переполошился наш часовой, увидев недалеко от себя человека в изорванной одежде с немецким автоматом на плече, который брел, припадая на левую ногу. Долго в тот вечер не гасла лампа в штабной землянке. Старший батальонный комиссар волновался больше других:
- Я знал, что ты вернешься, Петр, - повторял он то и дело. - Как это так, думаю, чтоб полк остался без Кирсанова? Да никогда такому не бывать.

Рыжков Владимир Прокофьевич
( 1917 - 1994 гг.)

Воспоминания о боях:
"Полк стоял в Двуречье Харьковской области. Владимир Порфирьевич был штурманом ночных бомбардировщиков. Однажды, получив задание накрыть расположение вражеских дзотов, они отправились вдвоем с летчиком.
Подлетают к цели, и вдруг со всех сторон бьют зенитки по их самолету.
Спустились на гарантированную высоту, ниже которой нельзя, сбрасывают груз по этим укреплениям - бомбы. Но при взлете вверх один снаряд попадает в самолет. Мотор стал глохнуть, нужно совершать вынужденную посадку. Карты есть, примерно знают, где лес, поляна. Сели на немецкой территории. В ту пору действовали партизанские отряды. Жители помогали нашим бойцам.
До рассвета дотянули, но было опасно дальше оставаться. Где сел их самолет, немцев не было, но ребята, жившие в соседнем селе тут как тут, думали, что случилось с нашим самолетом, жив ли экипаж. Они решили замаскировать самолет. На краю села была "большая рига" (сарай). Ребята позвали еще других людей. Передней частью самолет спрятали в эту "ригу" (он вошел по крыльям). Стали таскать солому, чтобы закрыть самолет. Владимира Порфирьевича и его товарища Сокольского жители накормили и спрятали. Разработали план возвращения в свою часть до линии фронта с помощью ребят и взрослых. Это примерно 100 км. У Володи была карта, и знали дороги, рассказали, как лучше и короче добраться. Решили спасти и самолет и возвратить за линию фронта.
На третьи сутки добрались до Двуречья. Был организован полет инженера и техника в район, где остался самолет. Они удачно приземлились. В основном ребята, но и взрослые организовали дежурство в случае, если нагрянут немцы, пока ремонтировали самолет. Когда они взлетели, открылась беспорядочная стрельба немцами, но нашим летчикам удалось удачно перелететь линию фронта и возвратиться на свой аэродром."

Воздушный охотник.

Так прозвали штурмана ночных бомбардировщиков 719-го полка В.П. Рыжкова.
На встречу противнику вел он истребители при противовоздушной обороне г. Москвы в 1941 г. С 1942 г. и до конца войны он совершил около 300 боевых вылетов. Не одну тонну смертоносного груза сбросил он на фашистских захватчиков.
"У Кривого Рога (на Украине) магнитная аномалия сыграла с нами злую шутку.
Провели мы разведку и при возвращении на свой аэродром вдруг потеряли направление. Попали под обстрел, чуть не сели на немецкий аэродром, но вовремя заметили, изменили направление и вышли из-под обстрела. Нашли свой аэродром, когда горючее было на исходе.
Благополучно посадил самолет летчик-асс Лобанов Л.
Командование получило ценные сведения. За отличное проведение разведки летчик Лобанов Л. И штурман Рыжков В. Получили орден Отечественной войны II степени и месячный отпуск на родину.