Ландау
Лев
Давидович
22.01.1908-1.04.1968
Нобелевский лауреат 1962 года
Л.Д.
Ландау родился г. в Баку в семье
испектора-нефтяника, работавшего на
Бакинских нефтепромыслах. Его мать была
врачом, одно время занималась научной
работой по физиологии. Лев
Давидович закончил школу тринадцати лет. Он
уже тогда увлекался точными науками, а его
математические способности проявлялись
очень рано. Оп самостоятельно изучил
математический анализ, а в дальнейшем
говорил, что почти не помнит себя не умеющим
дифференцировать и интегрировать. Родители
Льва Давидовича считали сына слишком
молодым для поступления в университет, и в
течение года он учился в Бакинском
экономическом техникуме.
В
1922 г. он поступил в Бакинский университет,
где учился одновременно на двух
факультетах: физико-математическом и
химическом. Впоследствии Лев Давидович не
стал продолжать свое химическое
образование, но интерес к химии сохранился
у него на всю жизнь.
В
1924 г. Лев Давидович перешел на физическое
отделение Ленинградского университета. В
этом городе — главном центре советской
физики того времени — Лев Давидович
впервые приобщился к переживавшей бурные
времена настоящей теоретической физике. Он
бросился в ее изучение со всем пылом
юношеского энтузиазма и чрезмерным трудом
часто доводил себя до такой степени переутомления,
что не мог спать по ночам от мерещившихся
ему формул.
В
1927 г. Лев Давидович закончил университет и
стал штатным аспирантом Ленинградского
физико-технического института, где он еще
с 1926 г. состоял в сверхштатной аспирантуре.
К этим годам относятся его первые научные
работы. В 1926 г. им была опубликована теория
интенсивностей в спектрах двухатомных
молекул, а уже в 1927 г.— работа о проблеме
затухания в квантовой механике, в которой
было впервые введено описание состояния
систем с помощью матрицы плотности.
В
1927—1932 — аспирант, научный сотрудник
Ленинградского физико-технического
института. В 1932—1937 возглавлял теоретический
отдел Харьковского физико-технического
института и одновременно заведовал кафедрой
теоретической физики Харьковского
механико-машиностроительного института, а
с 1935 — кафедрой общей физики Харьковского
университета. С 1937 заведовал теоретическим
отделом института физических проблем АН
СССР. Одновременно был профессором
Московского университета (1943—1947 и с 1955) и Московского
физико-технического института (1947—50).
Почему-то, вспоминая Льва Давидовича, знавшие его в первую
очередь стремятся рассказать какой-нибудь забавный случай. Например о том, как
он, принимая экзамен по физике, перевел на следующий курс одного студента, а 99
оставил на второй год, и пришлось ректору лично просить за двоечников. Или о
том, как, спутав аудитории и попав на защиту диссертации по чужой специальности,
он тут же обнаружил ошибку в формулах, которая свела на нет все усилия
диссертанта. А кто-то вспомнит его жену Кору, громко возмущавшуюся, что ее Дау
пригласил в кино студентку, а она не пришла, и академику пришлось, ожидая ее,
мокнуть под дождем. А еще он чертил кривые распространения красавиц, привязывал
в молодости к шляпе шарик и так ходил по улице, чтобы справиться с
застенчивостью. Помнящие его расскажут, как он был щедр, помогал всем, кто его
попросит, посылал деньги даже по адресам, указанным в письмах незнакомых ему
людей. Послушаешь все это и кажется, что жизнь свою академик Ландау прожил либо
не здесь, либо не в наше время.
Совсем недавно умер последний из его
ровесников Эдвард Теллер, знакомый по конференциям, встречам у Резерфорда, отец
американской водородной бомбы. Казалось бы, в каждой газете ведется исторический
календарь, ни одна дата не пропускается, все отслеживается, а вот юбилейную дату
Ландау пропустили.
А между тем в 60-е годы имя этого человека было
известно во всем мире. Письма с адресом "Советский Союз. Академику Ландау"
находили своего адресата легко. В 1961 в Москву приезжал знаменитый Нильс Бор.
До сих пор бывшие студенты вспоминают, что творилось в университете, когда на
Дне Архимеда (ежегодном празднике физиков) появились вместе Бор и Ландау. Таких
оваций и аплодисментов не слышала, наверное, ни одна рок-звезда.
Начало
шестидесятых вообще было счастливым временем. Мы - первые в космосе, мы - первые
в физике, все страшное позади, а впереди нас ждет коммунизм и всеобщее счастье.
Никого не было в эти годы популярнее в стране, чем ученые и космонавты. На
фотографиях тех лет, сделанных на физфаке, много молодых, счастливых лиц. И
никто еще не знает, кого ждет иммиграция, кого мордовские лагеря, кого
выматывающая душу работа над закрытыми проектами.
Ландау родился в Баку,
учился в Ленинграде, преподавал в знаменитом тогда Харьковском физтехе,
стажировался в Англии, сидел в одиночке, работал в Москве, стал Нобелевским
лауреатом. Два россиянина проделали в ХХ веке путь от тюрьмы до Нобелевской
премии - Ландау и Солженицын.
Лев с
раннего детства был самостоятельным мальчиком. В восемь лет он наотрез отказался
учиться играть на рояле, несмотря на то что его отец мечтал об этом, в десять
решил, что причесываться и стричься - занятие недостойное мужчины, к 11 годам
изучил "Капитал" Маркса, а к 13 в марксизме разочаровался и решил стать физиком.
Неизвестно, каким бы он стал пианистом, но уже в 22 года, стажируясь у
Резерфорда, он решил задачу о квантовом движении электронов в постоянном
магнитном поле. Этот недавний студент из России сразу оказался на переднем крае
мировой физики. Для физика дать имя новому физическому явлению, как для
альпиниста покорить непокоренную до него вершину. Когда в физике появилось
понятие диамагнетизма Ландау, Льву не исполнилось и 23 лет. Тридцать лет научной
карьеры Ландау - это череда блестящих теоретических работ, многотомная
"Теоретическая физика", несколько поколений учеников, которые определяли лицо
нашей теоретической физики во всем мире. Вся жизнь Ландау - это работа. Само
слово Ландау (или Дау, как звали его друзья) было синонимом физика-теоретика, а
один Дау в физических кругах считалось единицей одаренности. Правда, до величины
в один Дау дотягивали очень немногие.
Вполне возможно, что своим
интересом к науке Ландау во многом обязан матери. Любовь Вениаминовна имела
уникальное для женщины того времени образование - она была дипломированным
физиологом, читала лекции, публиковалась, вела лабораторные исследования. Она и
умерла во время лекции, просто остановилось сердце. Отец, горный инженер (до
революции бывший главным инженером нефтяных приисков Баку), умер в лагере. Когда
арестовали Льва, в обвинении, содержащем несколько пунктов: например, шпионаж в
пользу Германии, значилось и такое - "пишет в анкетах, что отец находится в
концентрационном лагере, в то время как наши лагеря являются трудовыми". Даже о
времени, проведенном в одиночке, Ландау вспоминал с юмором. Там, как утверждал
он, были и свои преимущества. Скажем, можно было ругать большевиков без страха
оказаться за решеткой. О том, что он вышел оттуда без зубов, на грани голодной
смерти академик рассказывать не любил. А то, что никаких обвинений против себя
не признал, никого не сдал и ничего не подписал, объяснял следующим образом:
"Как же я мог признаться в симпатиях к Германии. Мне всегда нравились арийские
девушки, а евреев за это в Германии отправляют в лагерь".
Самым страшным
для него в годы террора была гибель друзей, семьям которых он помогал всю жизнь.
Его самого спас фантастически тогда влиятельный Капица, у которого был свой
"список Шиндлера". Ему нужен был теоретик, способный объяснить эксперименты с
жидким гелием. Дело в том, что если жидкий гелий начать охлаждать до температур
близких к абсолютному нулю, то он не становится твердым, как все жидкости, а
переходит в состояние сверхтекучести, т.е. буквально начинает просачиваться
сквозь стены. Понятно было, что это открытие, но объяснения найти никто не мог.
По воспоминаниям самого Капицы, он написал письмо Сталину, в котором сообщил,
что сделал открытие, но человек, способный его объяснить сидит в тюрьме. Вновь
отстроенный институт с дорогим, выписанным из-за границы, оборудованием будет
простаивать до тех пор, пока не освободят Ландау. После этого Капице позвонил
Молотов и сказал, что можно работать спокойно, Ландау ему отдадут. Знакомых
Ландау Бронштейна и Шубникова, не менее блестящих физиков, Капица вытащить не
смог.
Теория сверхтекучего гелия это то, за что Ландау в 1962 году
получит Нобелевскую премию. Его поздравят Бор и Гейзенберг, а вскоре научная
карьера Ландау прервется. Незадолго до этого в автомобильной аварии он получил
практически смертельную травму. Нобелевскую премию, вопреки регламенту и
протоколу, первый раз в ее истории вручали в больничной палате. Усилия жены,
друзей-физиков, врачей продлили ему жизнь еще на шесть лет, но к активной работе
он уже не вернулся. Однако не стоит верить тем, кто пишет, что в последние свои
годы Ландау был практически невменяем. Ведь в КПСС-то он все-таки не вступил.
1
апреля 1968 Ландау умер. 